"Жалейки" (16+) - Юлия Лукшина

Действующие лица:

Аня Филатова — 35 лет

Рома, муж Ани — 33 года

Совенок – их дочка, 6 лет, первоклассница.

Надежда, председатель родительского комитета – 38 лет

Физрук Лев Борисович Зайчук – 67 лет

Илюша Беленький – одноклассник Совенка, 6 лет, внук Зайчука

Раиса Ивановна – 54 года, педагог, классный руководитель, заслуженный учитель.

Дети — лягушата

Актовый зал школы, первоклассники, родители, администрация. Выступают физрук Зайчук в костюме Медведя и дети в костюмах лягушат.

МЕДВЕДЬ. На праздник дорогой напишем, дети, «Мама»!

Пишем мы уже отлично, письмо вручим Маме лично.

Медведь раздает детям фломастеры.

На листе А-4 дети пишут разноцветное слово «мама» и кладут

в корзину.

МЕДВЕДЬ. Пусть корзина постоит, ну а Мишка посидит.

Лягушки песенку споют, всем на радость и уют.

Лягушки декламируют.

ЛЯГУШАТА. Как прекрасно лунной ночью вдоль по берегу скакать!

Мы лягушки любим очень петь, играть и танцевать!

Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ночка, ночка какова!

Мотыльки заснули где-то, улетели птицы спать, будем сами до рассвета петь, играть и танцевать! Ква ква ква ква, ох кружится голова.

Рыбы сонные бормочут, не хотят они понять, как прекрасно лунной ночью петь, играть и танцевать Ква ква! Ква ква, ночка, ночка какова!

Аплодисменты.

Кухня Ани и Ромы.

Поверхности заняты рядами нарезанных фруктов – яблоки, бананы, груши.

Аня в латексных перчатках режет бананы на одинаковые части и раскладывает ровными рядами. На столе — пирамида из пластиковых контейнеров. Входит Рома с сигаретой.

РОМА. (удивленно) Ого!

АНЯ. Завтра праздник матери.

РОМА. Что за шабаш?

АНЯ. (вздыхает) Матери организуют праздник матери, посвященный матерям по поводу дня матери.

РОМА. Ну круто. У тебя отличный контакт с бананами.

АНЯ. Они знаешь, как на меня смотрят? Как на тунеядку.

РОМА. Аня, понятия такого нет давно.

АНЯ. Скоро будет.

РОМА. Ладно тебе. Ты писатель. (пауза) Вроде.

Аня откладывает банан. В руке нож.

РОМА. Да ладно. Че ты? Все у тебя хорошо. Молодая-красивая. Помнишь, как в анекдоте? Муж просыпается, просит жену сделать минет. А она спросонья: — Чего у меня нет? А он: — Ладно, спи, все у тебя есть.

Рома усмехается.

Аня взвешивает в руке грушу, кусает.

Шесть утра. Рома спит. Аня переписывается с Надеждой – председательницей родительского комитета — и пьет из маленькой бутылочки коньяк.

НАДЕЖДА. Нет, он точно перверзный нарцисс. Мы с моим психологом пришли к такому выводу. Его единственная цель – поработить меня, отрезать от моих друзей, обесточить и диктовать свои условия. Самое страшное, что я почему-то на все это ведусь. Теперь я знаю с кем живу. С абьюзером.

АНЯ. Гм.

НАДЕЖДА. Это не поддерживающий комментарий.

АНЯ. Я хотела сказать – вы ж семнадцать лет живете.

НАДЕЖДА. Ты фрукты приготовила? Посчитала?

АНЯ. Груш не хватило.

НАДЕЖДА. Раиса Ванна тебя сожрет. А я — за насосом для шаров.

АНЯ. Пусть Абьюзер едет.

НАДЕЖДА. Ему надувать, пусть силы копит. Да и кстати: больше председательницей родительского комитета — увольте. До нового года дотащу, а там, как хотите. Может ты?

АНЯ. Я — вампир. Переступлю порог школы и истлею.

НАДЕЖДА. Слабачка.

АНЯ. От жертвы абьюза слышу.

Аня откладывает телефон, смотрит в потолок.

Потом снова берет телефон. Пишет.

АНЯ. Ты там?

НАДЕЖДА. Такси пришло.

АНЯ. Короче, я главное поняла.

НАДЕЖДА. Не пугай.

АНЯ. Материнство — это фашизм. Секта. Войти можно – выйти нет.

НАДЕЖДА. Ты сырники не умеешь делать и котлеты. Это комплексы у тебя.

АНЯ. Не-а. Ты не понимаешь.

НАДЕЖДА. Не понимаю.

АНЯ. Надо ж взрослой притворяться. А знаешь, в чем проблема взрослых?

НАДЕЖДА. Козлы?

АНЯ. В том, что выглядят как взрослые. Понимаешь?

НАДЕЖДА: Ну не знаю. Мне нравится быть взрослой. Чувствую власть.

АНЯ. А я фигню какую-то.

НАДЕЖДА. А я, прикинь, сделала себе эпиляцию сама. Эпилятором. Прям в глубоком бикини. Прям вжик вжик вжик. Сидела с эмлой и пенкой на причинном месте час. Ох блин, что я наделала. Сейчас эмла отойдет и будет праздник.

АНЯ. Ну да, а Татьяна вон вместо филлера вколола себе подсолнечное масло.

НАДЕЖДА: И чего?

АНЯ. Чуть кони не двинула, чего. Я сборник рассказов в издательство отправила, жду.

НАДЕЖДА. Угу.

Аня откладывает телефон, некоторое время лежит и смотрит в потолок.

Потом тихо встает и выходит на кухню.

Кухня. Аня чистит и режет груши.

АНЯ. Я не настоящая, взрослой только притворяюсь.

Вообще-то у меня было отличное детство. Не били, не кричали. Боже упаси. У нас даже голос поднимать было нельзя, иначе у мамы сразу сердце. Никаких ужасов. Семья военных. Нормальная семья. Не знаю, в кого я такая кривая. Всего боюсь.

Боялась детского сада. Устраивали меня туда, устраивали. Продержалась три дня. Сидела перед тарелкой с гороховым супом и представляла, что это море, и его надо переплыть на другой конец. С каждой ложкой как бы приближалась к берегу. А Совенок четыре года оттрубила радостно.

Боюсь примет.

Налоговой боюсь.

Когда мы с Совенком шли в первый раз к зубному у меня случилась паническая атака, а у нее – аквариум с рыбками. Пока она у врача была, я гематогену, наверное, на всю жизнь наелась – мне сказали, нервничаешь — надо сахару накатить — потом она вышла, мы снова разглядывали рыбок, и я искала у Совенка свежую психотравму. Не нашла. Наверное, ее в роддоме подменили, не смотря на карантин.

Когда мы ее регистрировали в паспортном столе после роддома, надо было написать заявление от имени младенца. Я такая-то прошу зарегистрировать меня по такому-то адресу. И подпись — как будто ее.

Я два раза в анкете ошибалась. Недосып. Паспортистка – девка лет двадцати, тени розовые, глаза с поволокой – буровила, буровила меня взглядом, а потом ласково так: «Повнимательнее надо, гражданка». На третий раз мы ушли в угол, чтобы взгляд паспортистки не находился на одной линии с моим мозгом. Я заполнила и разревелась у всех на глазах. Ну ведут себя так нормальные взрослые?

Актовый зал.

Медведь на пеньке, подпер голову кулаком, слушает детей, те читают стихи.

СОВЕНОК. Мне мама приносит игрушки конфеты, но маму люблю я совсем не за это.

Веселые песни она напевает.

Нам скучно вдвоем никогда не бывает.

ИЛЮША БЕЛЕНЬКИЙ. Я ей открываю свои все секреты,

Но маму люблю я совсем не за это,

Люблю свою маму скажу я вам прямо

Ну просто за то, что она моя мама.

Аплодисменты.

Семь утра. Комната Ани и Ромы. За окном снегопад.

Аня спит одетая поверх одеяла. Аня просыпается, начинает будить Рому.

АНЯ. Рома, груш не хватает.

РОМА. Который час?

АНЯ. Только не жестких-длинных-зеленых, а круглых, пожелтее которые, они мягкие.

Рома садится.

РОМА. Сколько?

АНЯ. Проверь чтобы не битые, без пятен и вмятин.

Рома натягивает штаны.

Аня вручает ему листок.

РОМА. Что это?

АНЯ. (берет листок. Читает громким шепотом) Доктор Мом, називин, назонекс, аквамарис, можно ж физраствор, кстати — физраствор, полидекса, сосалки от кашля без сахара, пипетка. Насморк у нее. Как она стихи читать будет?

Из соседней комнаты раздается приглушенный детский кашель.

АНЯ. Я не читаю мамские группы. Там сплошные холивары. Я так не могу.

Надя мне показала группу «Жалейки». В группе условие – стопроцентное принятие. Можно написать, что ты мужа убила. А в комментах: «Умничка. С вывозом тела помочь?». Или: «Иди на ручки». Или: «Шлю какао с коньячком». А кто говна отвесит – того в бан. Замечательное чтение, спасение. Сто тысяч участников. Даже из Лапландии есть девочки. Вот, к примеру:

Аня читает.

ПОСТ. Я больше не верю. Ни в справедливость, ни в добро, ни в любовь, ни в людей. В жизни реально нет никаких смыслов. Ну вот, например, я просто нежизнеспособное существо. Я не верю, что у жирной, нервной, уставшей бабы, которой негде жить и не на что содержать двоих своих таких же нервных, вечно орущих детей может что-то измениться в лучшую сторону. Все это большой обман. Я всегда говорила, что дети — это счастье. Нет. Дети — это огромная боль. Их отец уже почти полгода не дает ни рубля. Ни одного сраного рубля. Я молюсь на свою работу и каждый вечер засыпая боюсь, что ее не станет. Я вообще все время за все боюсь. Что младший упадет с лестницы, проглотит гвоздь или кусочек целлофана, найдет таблетку и съест, упадет с высоченной кровати племянника, что дети заболеют, умрут, будут украдены, изнасилованы, убиты, что умру я и никто не будет их так любить. Я ничего не умею и у меня нет нормального резюме. Я посредственность и говно. Я ничего не хочу. Наверное, я на дне. Нет, на дне я буду, когда сестра, которая пустила нас пожить у нее и которая кормит нас окончательно озвереет от вечного ора и драк моих детей, от моих нервов и попросит съехать. Я даже не буду уже ничего пытаться. Я поеду на вокзал. И будь что будет. Я даже на ручки не хочу.

АНЯ. Сразу чувствую себя как образец душевного здоровья. Вот еще.

Читает дальше.

ПОСТ. Поговорите со мной пожалуйста про брови и ресницы. Как их сделать красивыми без кровопотерь? У меня светлые, их тупо не видно. Красить у меня не получается, выходит кошмар. В идеале я бы красила их хной периодически, но сначала же нужно форму им придать? Выщипать … Я сама точно не смогу, не художник ни разу. Идти к кому — то страшно. И стыдно, тетенька дожила до 30ти, а ухаживать за ресницами не умеет. Перманентный макияж меня пугает отходняком. Какие есть еще варианты? Туториалы не помогают, наверно надо быть художником, чтобы так красиво на себе рисовать.

АНЯ. (отрывается от телефона) Я Наде очень благодарна. Разве сериалы сравнятся? Тут – жизнь. Еще я завела инстаграмм. Правда выкладывать нечего. Фотки Совенка Рома постить запрещает. Говорит, педофилы набегут. Может, кстати, и прав. После Майкла Джексона я и сама так думаю. В общем, «Жалейки» — мое гилти плежер. Рома про него ничего не знает. Ну все, Совенок, оделась? Идем, а то опоздаем.

Перед школой. Аня долго и старательно высмаркивает Совенка.

АНЯ.Сморкаемся.

Та сморкается.

АНЯ. И еще сморкаемся.

Совенок сморкается.

АНЯ. И еще раз до конца.

СОВЕНОК. Мама, у меня голова лопнет.

Тренькает телефон. Сообщение от Нади.

НАДЯ: Привет. У меня перелом. Таксист-виртуоз. Будешь сегодня на празднике Кикиморой, второе отделение. Костюм и грим у Абьюзера.

АНЯ. Нет, нет и еще раз нет.

НАДЯ. Вот скрипт праздника.

ВЛОЖЕНИЕ. Скрипт праздника.

Первое отделение.

Надуть шары и проверить надутость шаров (80 шт.), помыть класс, приготовить сладкий стол. Подарки учителям, охраннице, медсестре, замдиректора, директора, психологу, учительнице физкультуры, поварам.

Приветственный танец с павлопосадскими платками (платки!)

Кулинарный конкурс «А ну-ка девочки»: девочки угощают мальчиков. (тарталетки с оливье, мармеладные черви)

Бег в мешках.

Второе отделение.

Сказка Медведь, Лесовичок, Тирекс и Кикимора.

В ролях: Медведь – Зайчук, Кикимора – Овсянникова, Лесовичок – Илюша Беленький.

Уборка актового зала (родители).

НАДЯ. Сейчас исправлю фамилию Кикиморы на Филатову.

СОВЕНОК. Мам, я пойду?

Аня отвлекается, целует дочь, вручает ей большой пакет с фруктовыми контейнерами, та уволакивая пакет.

Аня бредет со школьного двора. Останавливается, пишет Надежде.

АНЯ. Я тебе не верю, ты просто сливаешься с Кикиморы.

Надя присылает фото ступни в гипсе.

АНЯ. Нет, ты специально.

НАДЯ. Ну ага.

АНЯ. Я плохая мать, это естественно. Если притворяешься взрослым, значит ты фиговый родитель. Родитель – это настоящий взрослый.

Мой день обычно выглядит так. Отвожу Совенка в школу. Совенок ходит в ту же школу, что и я. На проходной у нас сидит Зайчук – он был еще у меня физруком. Теперь вахтер. Из-за него я не могу войти в школу.

Я – тот человек, которые звонит вам в середине дня с неизвестного номера, а вы совершаете ошибку и отвечаете, потому что ждете какого-то другого, важного звонка и надеетесь, что это он и есть. Но нет, это я, радостно предлагаю кредиты и банковские услуги. Теле-маркетинг называется. Четыре дня в неделю я в фирме, которая по заказу больших контор обзванивает клиентов, впаривая им остро-ненужное.

Я сажусь за столик в полпарты, надеваю гарнитуру. Никаких картиночек, игрушечек и духов. Лист, ручка. Смена длится четыре часа.

Кстати, чистота мне нравится. В детстве я любила все считать и пересчитывать, складывать у машин номера, а у телефонных номеров цифры до одной, а слова читать наоборот. Я и сейчас любое слово с лету читаю наоборот. Вот, например: торобоан.

Аня за белой партой перед монитором; трет пальцем невидимое пятно.

Достает телефон, пишет Наде.

АНЯ. Поправилась?

Надя шлет новую картинку в гипсе.

Аня пишет Роме.

Аня открывает группу «Жалейки». Читает.

ПОСТ. Поделитесь лайфхаками как быстро и надежно повысить самооценку, если ты старая морщинистая недоразведенная курица с толстой жопой. Хочу забраться под одеяло и не вылезать оттуда ближайшие сто лет.

ПОСТ. А вот думаю, что пора букать отдых с бейби. Но вообще, не знаю куда. Денег в обрез. А хочется всего. А вы чего?

ПОСТ. Ну что, за выходные этот козел так и не смог выделить время, чтоб поговорить со мной. Я вообще не про это хотела совсем. Девочки, группа, поговорите со мной про синдром «недодающей» или как он там называется, матери.
Ребёнку два. Мне постоянно кажется, что он достоин самого лучшего, а я горе-мать до сих пор не научила его английскому, немецкому, китайскому и хинди. Он не обсуждает со мной литературу серебряного века и английскую историю времён Генриха V. У нас до сих пор нет договоренности с британским принцем о свадьбе моего ребёнка с наследной принцессой. Я понимаю, что это все шутки, но как избавиться от навязчивой мысли, что я недодаю ребёнку что-то, что в его возрасте отлично играть с бумажным самолетиком, что он прямо сейчас делает. Было у кого-то такое? Когда пройдёт?

ПОСТ Девочки, нужна помощь зала! Столкнулась с проблемой. Много лет крашу волосы и заворачиваю в полотенце и каждый раз полотенце чёрное!!! И если ночью вспотею, то утром и наволочка в краске! И так продолжается после каждого мытья головы где-то дней 10 после окрашивания! Замучилась полотенца и наволочки стирать, к тому же они не всегда отстирываются!!! Краску покупаю дорогую, не экономлю. Может, кто-нибудь подскажет, как с этим бороться?!!!

Тренькает телефон. Рома отвечает Ане на ранее посланное смс.

РОМА. Где носовые платки лежат? Какая Кикимора? Что с тобой? Что со мной? За что?

Звонит телефон. Это Раиса Ивановна.

РАИСА ИВАНОВНА. Анна Карловна, здравствуйте, вы ознакомились с либретто постановки?

АНЯ. Нет. Я на работе.

РАИСА ИВАНОВНА. А я где, как вы думаете? Роль выучили? Кикимора – центральная роль.

Аня молчит, затаилась.

РАИСА ИВАНОВНА. Понятно, я проведу с вами репетицию. Память у вас хорошая?

АНЯ. Не очень.

РАИСА ИВАНОВНА. Я сама написала эту вещь с расчетом на хрупкую детскую память, которую нужно тренировать. Вы справитесь. У меня, между прочим, двадцать опубликованных статей по педагогике и драма в подражание античной трагедии «Улан на вересковом поле». Вы в надежных руках.

АНЯ. Я чувствую.

РАИСА ИВАНОВНА. Да.

АНЯ. Когда Совенку было два, я наткнулась на фразу: «Мать должна соблазнить ребенка в мир». Мол, она должна показывать, как клево жить, как интересно, вдохновить его. Что ли. Это, наверное, правильно. Я стараюсь.

Я, вообще, как забеременела? Думала грипп. Пошла ко врачу. Оказалось, нет, не грипп — шесть недель. И врач такая – вот и радуйтесь, в вашем возрасте-то мол, могло уже вообще, типа, того. (пауза)

А в «Жалейки» я столько раз хотела написать. Но боюсь. И стыдно.

Медведь мечется в центре зала. Дети-актеры бегают, приложив руки к голове.

МЕДВЕДЬ. Что случилось?

В чем тревога?

Что нам надо?

Потеряли слово мама?

Я Кикимору найду, слово мама отберу.

О кошмар, кошмар, кошмар слово я оберегал

А Кикимора пришла, слово мама забрала

Откашливается. Забыл слова.

Раиса Ивановна — позади. Заглядывает в текст, подсказывает.

РАИСА ИВАНОВНА. Без слова…

МЕДВЕДЬ. Без слова праздник не начать, но!

Мы Кикимору не будем обижать

Мы стихи ей будем сочинять

И тогда она придет

Слово мама нам вернет.

Аня протискивается за кулисы актового зала.

Абьюзер, муж Надежды, надувает шары.

АБЬЮЗЕР. (шару) Скотина.

РАИСА ИВАНОВНА. Мы в наше время надували с помощью катушки от ниток. Легко и просто.

АБЬЮЗЕР. Шаров двести штук.

РАИСА ИВАНОВНА. (с нажимом) Легко и просто. (видит Аню) А, Анна Карловна! Сейчас стану с вами ругаться. Вы в следующий раз, когда будете бананы к празднику покупать, покупайте чуть зеленые, плотные. Зачем кляклые купили? Дети перепачкаются. И чистить их не надо. Зачем вы их нарезали? Груши мягкие купили, желтые. Зачем?

АНЯ. Чтобы мягкие.

РАИСА ИВАНОВНА. (строго) Вы не в курсе, что бананы темнеют на воздухе?

АНЯ. Да я хотела…

РАИСА ИВАНОВНА. Ладно, знаю, что не со зла. Ребенку ингаляции делаете?

АНЯ. Физраствором нос промываем.

РАИСА ИВАНОВНА. Купите небулайзер и делайте ингаляции с лазолваном. Она у вас в соплях ходит. Понятно?

Аня кивает.

РАИСА ИВАНОВНА. И супруг пусть помогает.

АНЯ. Он встает рано…

РАИСА ИВАНОВНА Ничего, ради ребенка родного можно и пораньше встать. Второго не планируете? Разница хорошая будет.

АБЬЮЗЕР. (с ниткой в зубах, завязывает шар) Кикимора, костюм в сумке (кивает на спортивную сумку)

Шар лопается.

РАИСА ИВАНОВНА: Шары какие-то гнилые у вас. Шары надо в проверенных местах покупать.

АБЬЮЗЕР. Жена покупала где-то.

РАИСА ИВАНОВНА. Вот от этого где-то мы детей без барабанных перепонок оставим.

Аня вытягивает из сумки пятнистый зеленый комбинезон с хвостом и зеленый колпак – костюм Кикиморы.

Аня одевается. Она успевает отпить коньяка и спрятать бутылочку в сумку.

Раиса Ивановна вновь оказывается рядом, осматривает критически.

РАИСА ИВАНОВНА. Худая. Давайте подушку засунем, у меня тут есть подушечка хорошенькая, синтепоновая.

АНЯ. Не надо подушку. Как я с ней двигаться буду?

РАИСА ИВАНОВНА. Легко и просто. Кикимора, она же должна быть (делает жест) грушевидная.

У Ани тренькает телефон, приходит почта. Письмо от издательства «Книга в радость»:

«Дорогой Автор, к сожалению, ваша рукопись не подходит под формат нашего издательства. Желаем творческих успехов, с уважением издательство «Книга в радость».

Раиса Ивановна запихивает подушку Ане в комбинезон. Кругом летают и время от времени лопаются шары.

РАИСА ИВАНОВНА: Смотрите мне в глаза Анна Карловна и запоминайте. Партия Кикиморы – главная. Вы олицетворяете мать. Сначала женщина не знает, что она мать, и она потеряна. А потом в ее жизни наступает перелом. Она становится матерью. Понимаете? Кикимора становится матерью, и это меняет все! В ней просыпается человеческое. В ней просыпается защитница!

Аня смотрит.

РАИСА ИВАНОВНА. Анна Карловна, вы меня понимаете? Дайте знак, если понимаете, моргните.

Аня кивает.

АНЯ. Первое сентября я встретила в больнице. Подозрение на аппендицит. Не то, чтобы я переживала. Выпустили, к сожалению, быстро. Началась школа.

Физкультура. Лыжи. Бегали по Москве-реке, в Строгино. Снег в ноздрях, на варежках, в носках. Очки сползают, поправляешь тыльной стороной варежки.

Уроки сдвоенные, значит бежать долго. Дыхание у меня кончалось быстро, класс уезжал вперед. Я смотрела вслед и ждала, когда физрук Зайчук обернется и закричит: «Филатова, не отставать». Потом поедет, потом снова обернется и крикнет: «Другая бы собралась давно! Э-эх» и посмотрит на меня как на конченую. У меня уже тогда минус шесть было, но этот взгляд я видела хорошо.

У Зайчука был сын Владик. На год меня младше. С соплей. Такая желтоватая, густая. Мне кажется, у каждого в жизни был знакомый паренек с соплей. Вот это Владик.

Ходил за мной. Чего-то предлагал. А я только соплю ждала, и когда она появлялась, то, конечно, все.

Мы в школу ходили через парк. Его вырубили с тех пор. Там яма была. Овраг. Когда весной снег таял, она превращалась в озеро. Подростки притащили досок и плот сколотили.

Мне десять было. Владик увязался меня провожать. Конец марта. Снег грязный, крупинчатый, какашки, окурки, обертки. Овраг полный.

Он предложил на ту сторону на плоту переправиться. Я отказалась. Он говорит: — Другая бы не струсила.

Встали на плот. Мы еще не оттолкнулись, а у меня воды по щиколотку в валенках.

Быстро начали тонуть.

Я ж говорю, ничего со мной не происходило. Не били, не приставали. Все вообще норм. Только левую руку мне учительница скотчем заклеила чтобы я не левшила. Поэтому я понимаю прекрасно, что права ныть и страдать у меня нет. Кругом вон ужасы – то детей в квартирах оставляют умирать, то кто-то кого-то умучает со страшной силой, бытовое насилие с отрезанием рук, ну и вообще – куда не кинь – ужасы нашего городка. Мои проблемы инфантильные на этом фоне – что? Да тьфу! Я это понимаю. Мне даже к психотерапевту идти неудобно. Что я скажу?

Мы быстро утонули. Вот странно, когда вода ледяная, она горячей кажется. Спас нас Зайчук старший. Помню лай собаки и тяжелое все. Дальше Зайчук навис надо мной и орет: — Как не стыдно! Другая бы к этой луже за версту не подошла. Ладно, он не соображает, но ты то – дылда здоровая! Ладно бы себя уморила, а ему-то за что? Как тебя земля носит, хулиганка!

Я хотела сказать, что это не я. Но от холода рот не открывался. Ну и вообще – я ж не дурочка, понимала, надо благодарить, что спас. А он как заел и орет: — Как таких земля носит, как носит, как носит. Дальше я выключилась. Переохлаждение.

Родители ничего не заметили. Одежду я до их прихода на батареях высушила, за валенки мне, правда, вломили.

Закулисье актового зала. Аня в костюме и гриме Кикиморы втихую пьет коньяк.

Аня посматривает наружу, там сидят родители, стоит, прислонившись к стене Рома, дети исполняют танец лягушек.

Аня достает смартфон, открывает «Жалеек», читает.

ПОСТ. В школе у дочки моей подруги училка авторитетно заявила детям, что есть вежливое выражение «доброго времени суток». Не могу успокоиться. Я бы пришла и е—ла розенталём по башке эту дуру.

ПОСТ. Люблю ПМС. Разбила монитор только что. Хотела перетащить окно, оно не перетаскивалось, тогда я стукнула его мышью, чтоб не повадно было. Результат — паутина трещин, матрице хана. А мне за него ещё шесть месяцев платить. Интересно, есть инъекции валерьянки прямо в мозг?

ПОСТ. Старший ребенок поместил ртутный термометр в чайник. От высокой темп.градусник треснул. Хватились через пару недель. Не повлияет ли каждодневное соседство с парами ртути на здоровье? В семье еще грудничок. Признаков интоксикации нет.

ПОСТ. Только что узнала, что подруга последняя из свободных не только выходит замуж, но и беременна. А я даже не могу пересилить себя и пойти на ее свадьбу. Потому что мой любовник не хочет быть официальным и идти со мной. Как не завидовать и не думать о своей бракованности?

Аня отхлебывает, прячет смартфон и бутылочку в сумку.

АНЯ. Господи, прости мя грешную (запинается, пытается вспомнить еще что-нибудь молитвенное). Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Цар …

Сзади подходит Раиса Ивановна.

РАИСА ИВАНОВНА. У тебя сейчас Лесовичок, потом Тирекс приходит его отнять, потом с Медведем диалог. По коням!

Лопается шар.

Позади Ани и Раисы Ивановны со вздохом появляется Медведь.

РАИСА ИВАНОВНА (Медведю): Ну как же вы меня так подводите, Лев Борисович? Знаете, как текст заучивается: лучше всего на ночь три раза прочитать и сразу свет погасить. И все! Я же вам рассказывала. Он у вас в голове отпечатается навсегда, на веки вечные.

АНЯ. Раиса Ивановна, простите, я не могу.

Раиса Ивановна вытаскивает из-за пояса такую же бутылочку как у Ани.

РАИСА ИВАНОВНА. Так, выпила с запрокидом. Настойка пиона уклоняющегося на спирту. Мамочкам всегда советую.

Аня не заставляет себя уговаривать, пьет и выскакивает на сцену.

АНЯ. Я переживаю, когда кто-то соглашается на то, что я предлагаю. Хочется закричать: «Вы что, зачем вам это дурацкий кредит?». Но я этого, конечно не делаю. Я делаю по-другому. Если человек симпатичный, я ему потом перезваниваю в нерабочее время и говорю: «Я знаю, что вы планируете взять кредит. Не делайте этого, ничего хорошего не выйдет, уж поверьте мне».

Соглашателей, надо сказать, не так много. Я вообще плохо понимаю наших заказчиков. На что они рассчитывают? На дворе 2019 год. Всех уже столько раз поимели, хотя, вот, Рома говорит, что я просто людей не знаю. Это действительно так.

Но скрипты прикольные. Мне подсказки идут на монитор. Например, согласие клиента –один курс разговора. Начинаются возражения – выводится шпаргалка по работе с возражениями. Но чаще люди просто бросают трубку, и тогда я радуюсь за их чувство самосохранения.

Недавно даже тренинг был. Нас учили, как обходить секретаря, чтобы выйти на серьезный разговор и подобраться к ЛПР. ЛПР – лицо, принимающее решение.

Вообще-то про эту работу никто не знает. Не этого я от себя ждала, и родители бы мои в гробу перевернулись, сказали бы вместе с моим внутренним Зайчуком: как ни стыдно! Люди вон откуда пробиваются! Но пока никто не знает, кроме Ромы, этого как бы и нет. Поэтому в школе я считаюсь неработающей мамой. И пишу роман, который не хочет писаться. Хочу, чтобы он стал началом серии. У родителей в спальне вся стенка была заставлена сериями: Миры Клиффорда Саймака или Миры Урсулы Ле Гуинн. Пыльные такие, глянцевые корешки. Голубые, серые. Такое от них что-то шло… Даже не знаю что.

Зайчук со времен плота поселился в моей голове. Я его называю «внутренний Зайчук». Он всегда рядом и говорит: «Другая бы» и «Как таких земля носит!». Он, правда, не только внутри, он и снаружи еще долгое время был везде. На физкультуре по-прежнему был, на продленочном хоре был – он по совместительству хор возглавлял. Я, кстати, хорошо помню наш хоровой хит: «В темном лесе». Праздника матери тогда не было, но мы его на утреннике пели, в кокошниках:

В темном лесе,
За лесью,
Распашу ль я
Пашеньку.
Я посею ль,
Лен-конопель.
Уродился,
Мой конопель,
Мой зеленой.
Тонок, долог,
Бел, волокнист.
Повадился,
Вор-воробей.
В мою конопельку,
В мою зеленую,
Летати Мою конопельку,
Мою зеленую,
Клевати.

Я в детстве очень любила петь.

Кикимора перед зрителями.

К ней выходит Илюша, он теперь Лесовичок, в рубище.

ЛЕСОВИЧОК: (Кикиморе) На болоте я живу и с лягушками дружу, без семьи и без друзей, без родни, учителей, мамы нету у меня, бедный, бедный, бедный я.

Вокруг лягушата.

ЛЕСОВИЧОК (Кикиморе) Ты меня усынови! Будем вместе на болоте жить мы в радости семейной, будет мама у меня, буду очень счастлив я!

Кикимора подглядывает в бумажку, которой ее снабдила Раиса Ивановна.

КИКИМОРА. Жить привыкла я одна. Мне детей не надо. Я забочусь о себе и тому я рада. Чайлд фри меня зовут, на болоте знают, что с Кикиморой лихой шуток не бывает.

Лесовичок скорбно вздыхает.

Появляется Тирекс – Совенок, на этот раз в костюме динозавра.

ТИРЕКС. Ти рекс, тирекс, убедитесь сами, я тиранозавр с острыми зубами, буду топать и кричать, оглушительно рычать, съем сейчас Лесовика, словно дохлого жука.

Лесовичок изображает крупную дрожь.

КИКИМОРА. Пусть ему совсем не мать, я не дам его сожрать. Хоть и вредная сама, монстра щас я прогоню, Лесовика — усыновлю. Никогда я мамой не была, и жила всегда одна. На болоте не любил меня никто. Одиноко мне и грустно до того, что хоть пей и хоть в подушку плач! Уходи Тирекс, здесь не маячь!

Она выступает вперед, Тирекс скачет за кулисы.

На сцену выходит Медведь.

МЕДВЕДЬ. Понимаешь ли Кикимора, что теперь ребенок у тебя?

Слово «мама» нам отдашь? Ведь теперь сама ты мать, ты должна нас понимать!

Кикимора протягивает Медведю корзинку со словом «мама».

РАИСА ИВАНОВНА (подсказывает). Жизнь другая наступает для меня….

АНЯ. (Медведю, вдруг)

В темном лесе,
В темном лесе,
За лесью,
Распашу ль я,
Пашеньку.
Я посею ль,
Я посею ль,
Лен-конопель.

Анин голос крепнет.

Уродился
Мой конопель,
Мой зеленой.
Тонок, долог,
Бел волокнист.

СОВЕНОК. Мама, не пой!
МЕДВЕДЬ. Кикимора?

Совенок испуганно обнимает мать за ноги.

АНЯ. Лев Борисович, вы меня помните?

РАИСА ИВАНОВНА: Кикимора, у нас либретто. У нас не импровизация.

АНЯ. Лев Борисович, вообще не помните?

К ним выходит Рома, оттаскивает дочку от мамы и уносит.

РАИСА ИВАНОВНА (Ане) Кланяемся публике. Улыбаемся. Не ожидала от вас, Анна Карловна. Не ожидала.

Аня размазывает слезы и напряженно изображает поклон.

РАИСА ИВАНОВНА. Дорогие друзья! Перед чаепитием нас еще ждет конкурс «А ну-ка девочки».

Медведь вдруг хватается за сердце и начинает оседать.

РАИСА ИВАНОВНА Медведь! Лев Борисович!

МЕДВЕДЬ. Валь…идол!

Лопается воздушный шар.

Раиса Ивановна хватает Лесовичка и утаскивает его за кулисы.

Аня склоняется над Зайчуком. Они сейчас одни. Тот шумно дышит.

АНЯ. (гладит его по лбу) Ну что же вы, Медведь. Сейчас все будет.

Прибегает Раиса Ивановна.

АНЯ. (Раисе Ивановне) Скорую вызывали?! (публике) Антракт!

АНЯ. После плота — воспаление легких.

На время моей болезни к нам переехала папина мама Шура — с грелкой и тремя пакетами лекарств. Папа за глаза называл ее фарма-наркоманкой.

Чтобы хранить свою маленькую тайну, мне нужна была поддержка.

Помощником стал бабушкин димедрол. Я нашла его в одном из ее пакетов – очень много упаковок, просроченных на шесть лет и перетянутых резинкой. Бабушка ласково звала его «димедрольчиком».

Первый раз я выпила таблетку целиком. Все утро мне казалось, что белые олени с коврика на стене спрыгнули и бродят, понурив головы, между моей и бабушкиной кроватями. Потом я начала делить таблетку на четыре части и принимать по четвертинке. В таком виде димедрол действовал волшебно — я ничего не чувствовала и ничего не боялась. Хватило на три месяца.

Потом начала понемногу пить. Совсем по чуть-чуть из гостевой бутылки в родительском баре. Хотя, если бы начала пить и колоться на глазах у родителей, они бы все равно бы не заметили. Хоть и были строгие. Занятые и строгие родители девяностых.

Может поэтому я разрешаю Совенку все, что мне не разрешали:

Туфли с помпонами – потому что пылесборники.

Цветную обувь — обувь проституток.

Распущенные волосы — портится зрение.

Игры с водой – простудишься.

Жвачку — отрава.

Общепит. Тут посложнее. Начинка жареных пирожков из киоска, по мнению моей мамы состояла из котят и туалетной бумаги, что, вероятно, в целом было правдой, но любила я их от этого только сильней.

Джинсы. Дед считал джинсы орудием массового поражения, потому что американцы зашивают в швы вшей.

И, конечно, сладкое и пачкаться.

На любой площадке, я Совенку как отче наш: извозись давай как следует, не стесняйся. А она: — Мам, ну опять ты за свое. Я аккуратно.

Школьный туалет. Аня в костюме Кикиморы рыдает, сидя на унитазе.

Звякает телефон: сообщение от Нади.

НАДЯ. Блин, эмла отошла. У меня там все чешется нечеловечески. Как у вас там?

АНЯ. Да зашибись.

НАДЯ. Господи, как чеееешется. В мешках скакали?

Аня плачет.

Дверь кабинки открывается, перед Аней — Рома.

РОМА. Привет.

АНЯ. Рома, я не справляюсь с жизнью.

РОМА. Бери шинель, идем домой.

АНЯ. А уборка?

Аня роется в сумке, лежащей на полу, достает несколько пар латексных перчаток. Протягивает Роме.

РОМА. Пошли, надо еще називин купить и корень пиона.

АНЯ. Может, переведем Совенка в другую школу?

Рома молча ждет.

Аня стягивает костюм Кикиморы. Вынимает синтепоновую подушку.

АНЯ. Мой враг меня не узнал. Нет, не так. Даже мой враг меня не узнал.

РОМА. Зато остальные узнали. Плавалагуна.

Ночь. Спальня. Рома с планшетом. Аня переписывается с Надей.

НАДЯ. Что за хрень у вас стряслась?

АНЯ. Не хочу об этом. Как нога?

НАДЯ. Мой мне шариков приволок, надул через катушку. Такой раз, раз и букет из шаров.

АНЯ. Абьюз.

НАДЯ. Не, это психолог некомпетентная попалась. Сейчас их знаешь сколько? Лабковского буду в инсте читать и все. Ты видела, как твоя с внуком физрука? Он ее за плечи, обниматься. У нее сопли до полу, а он целоваться. Вообще. А она хорошенькая такая. Какой костюм не надень, прям прелесть.

АНЯ. А Раиса Ивановна античную трагедию написала.

НАДЯ. Либретистка хренова. Вот ты – писатель, могла бы сама детям написать.

АНЯ. Тебе гипс на мозг действует.

НАДЯ. Слушай, короче, гипс – не мой.

АНЯ. В смысле?

НАДЯ. В смысле – прости. Я боялась Кикиморой. Ну очень. Позорище же. Где я, а где сцена?

В переписке возникает пауза.

НАДЯ. Ты меня ненавидишь?

АНЯ. Если бы я на голубом глазу тебе кредит впарила, ты б меня ненавидела?

НАДЯ. Злая ты.

АНЯ. Да.

Аня открывает «Жалеек». Читает.

ПОСТ. Девочки, где ищут любовников? Ну или феякните мне, палочки расчехлите. Голяк прям. Вроде не уродина.

КОММЕНТ. Тиндер, конечно. Куча шлака, конечно, настоящий мужик сейчас – животное из Красной Книги, но есть и нормальные. Я, лично, так замуж вышла.

КОММЕНТ. Кружки по интересам. Косплей. Нарды. Преферанс. Настольные игры. Прогулки по историческим местам.

КОММЕНТ. Я в гостях, на дне рождении.

КОММЕНТ. Я на пляжике.

КОММЕНТ. Судьба сама сведет, не парьтесь. Все в руках Божьих.

КОММЕНТ. Девочки, группа, я вам сейчас супер-мега-вип лайфхак подарю. Приходите в «Азбуку Вкуса», становитесь возле холодильника с пельменями. И все! Какие хочешь! Я уже так третьего сменила. И разговор о пельменях начать очень просто. Ручной лепки, не ручной, вот это вот все.

ПОСТ. Так хотела семью, мужа, детей, теперь, когда получила все это, хочу жить одна. Что со мной не так?

КОММЕНТ. Вот тоже самое.

КОММЕНТ. А я завидую своим незамужним подругам.

КОММЕНТ. Отдых вам нужен.

КОММЕНТ. Это выгорание, да.

КОММЕНТ. Это культурный миф, не всем нужна семья. Семья — вообще анахронизм.

МОДЕРАТОР. Оценочный комментарий. В нашем сообществе мы воздерживаемся резких суждений и оценочных комментариев.

КОММЕНТ. К сексологу сходите вместе. Мы ходили, нам помогло.

КОММЕНТ. Это не оценочный, это тренд.

МОДЕРАТОР. Предупреждение.

ПОСТ ОТ РОМАН ФИЛАТОВ. Сегодня был праздник матери, моя жена Аня играла Кикимору. Очень плохо играла. Сопливая дочь играла лягушку и динозавра. Теперь сопли зеленые. Физрука, который играл Медведя увезли с сердечным приступом. Завтра мне проводить открытый урок «Зарядка с ребенком». Я вообще без понятия. Полсотни детей и школьный психолог. И я. Поддержите. Феякните.

КОММЕНТ. Шлю какао с печенькой. Белый верх, черный низ, и все у вас пучком будет. Это ж прикольно!

КОММЕНТ. И у нас был праздник, с праздником! Все-таки дети — лучшее, что случается с человеком.

КОММЕНТ. С праздником!

КОММЕНТ. Поздравляю. Детство оно быстро пройдет – наслаждайтесь.

КОММЕНТ. В наше время никаких праздников матери не было. Че за фигня?

МОДЕРАТОР. Это не поддерживающий комментарий. Предупреждение.

КОММЕНТ. Не хотела, вырвалось.

КОММЕНТ АНИ. Рома?

Больничная палата. Зайчук — маленький без костюма Медведя — сидит на кровати, под одеялом, под спиной — подушки.

ЗАЙЧУК. Владику в школе девочка нравилась. Не помню ее. У меня лица детские слипаются в одно. Особенно девочки. Палки лыжные помню, лыжи помню, мячи помню, запах раздевалки, а детей не помню. В общем, подбила она Владьку в парке на плоту по оврагу плыть. Он уже тогда безвольный был, как теленок. Ну и пошли ко дну. Сколько им? Лет по десять было. Я как раз Сарделя выгуливал, пса нашего беспородного. Пришлось их из воды вытягивать. Обошлось. Пожурил малость. А потом даже не чихал – видать адреналин уберег. Владька ныл, что она его любить не будет. Так и вышло, кажется.

Он у меня ПТУ закончил, стал телевизоры чинить. Талантливый мастер. Не пил, не курил, от инсульта помер, когда сыну его, Илюше, три года исполнилось. Жена Владькина до этого в Испанию уехала, новую жизнь начинать.

Так что я Илюше за отца. Ну и за мать как бы. Изображаю вот животных на праздниках.

Владьке я был плохим отцом. Нежничать не умел. Подхода к детям не было, хоть в школе всю жизнь – и физруком, и военруком, и хор, и кружки. Зато теперь в детские лица вглядываюсь. На проходной всю школу в лицо выучил.

Недавно странный эпизод был. Хотел взять кредит, чтобы Владьке памятник поставить. Надумал, бумаги заполнил, жду решения. Вдруг звонит одна, говорит, не берите. Говорит, я друг ваш анонимный. Не берите, хуже будет.

Я разозлился, прям кровь в глаза. Говорю, раз сердобольная такая, вот и дай двадцать пять тыщ. А нет – так и иди лесом со своими советами. Мало мне мошенников, изо всех щелей лезут.

Взял кредит, поставил памятник гранитный. Как без памятника? Стыдно. За многое стыдно. В тот день как их из воды дернул, супруга моя мне утром зачебучила: — Как тебя, говорит, земля носит! И собака твоя с лишаем. И давай вещи собирать. Я, наверное, поэтому, тот день запомнил. Никто ж не виноват, что дураком был, не умел к жене подход найти. Не учили этому. Стыдно. И за стыд свой тоже стыдно. Черте что. (пауза)

В палату входит Аня с воздушным шаром.

Садится на стул у кровати, держит шар за ниточку.

Зайчук на кровати, молчит.

Сидят.

КОНЕЦ

Апрель 2019

«Жалейки» (16+)